Попробуйте угадать о каком фотографе сегодня пойдёт речь в рубрике #женщиныфотографы?
⠀
Ей 71.
Джон Леннон в обнимку с Йоко Оно.
Обнаженная беременность Деми Мур.
Сальма Хайек в образе Фриды Кало.
Вупи Голдберг в ванной с моло...
⠀
Надо продолжать? Или уже догадались?
⠀
Ну, давайте ещё пару фактов.
Наркотики. Мммм, что ещё...Vanity Fair, Rolling Stone, Vogue.
⠀
Кажется, достаточно. Чтобы вы узнали в описании Энни Лейбовиц.
⠀
Её фотографии попадают в мудборды коллег. Она до сих пор снимает и даёт мастер-классы по фотографии.
⠀
Отец военный, мать преподаватель танцев. И она - одна из шести детей.
Энни увлеклась фотографией благодаря маме - та любила фотографию, чему учила и детей.

Частые переезды и первые кадры, сделанные на Филиппинах (найти в интернете не смогла, а было бы интересно. если кто найдёт - присылайте в личку, выложу в сториз и вас отмечу).
⠀
«Когда тебя практически вырастили в машине, легко стать художником. Ты видишь мир уже в готовой рамке».
⠀
В общем, в 70ом году попадает в журнал Роллинг Стоун, благодаря другу. Он уговорил её отнести кадры в редакцию и та взяла с собой целый чемодан фотографий. Репортажи, портреты.
Энни взяли в журнал, где она проработала 13 лет.
⠀
Три камеры и три объектива:
▫️35мм
▫️55мм
▫️105мм
именно такой набор был в её фотосумке. Никаких зумов - только три фокусных расстояния и три камеры, чтобы не отвлекаться на смену объективов во время съёмки.
⠀
Огромное внимание Энни Лейбовиц уделяет доверию между ней и героем в кадре. Это помогло ей сделать сотни кадров тех, чьими портретами мы восхищаемся.
Но конечно, одним из снимков «с историей» стал кадр, где голый Леннон обнимает Йоко Оно и...спустя несколько часов снимок стал посмертным...Леннона убили.

наркотикам Лейбовиц пристрастилась во время тура с группой Роллинг Стоунз.
Мик Джаггер уговорил редакцию журнала отпустить с ними Энни Лейбовиц. А она считала, что так ей будет проще поймать и передать атмосферу. Из километров фотоплёнки - всего несколько кадров попали в журнал.
«Камера была тяжелая и своим весом напоминала мне, что я существую. Иначе я бы просто сорвалась, улетела далеко-далеко.»
В этом состоянии эйфории от наркотиков - девушка забывала арендованные авто, могла отдать редакционную камеру незнакомцу...

Она смогла справиться с зависимостью в клинике и спустя время перешла в журнал Vanity Fair, чему был рад редактор Rolling Stone.

Роман с женщиной - на протяжении многих лет. Был он? Не был?
Энни предпочитает об этом не говорить, но и отрицать - не отрицает.
После смерти своей подруги - она смогла открыться миру и поделилась личными кадрами, благодаря выставке «Жизнь фотографа», где в кадрах выплакала всю боль от этой потери (снимки мертвого тела, изуродованного болезнью, одобрили не все - сын умершей в одном из интервью в ярости сказал про фотографа: «Она и в похоронный дом-то попала только потому, что я разрешил ее пустить».

Кадры, которые делает эта женщина - не оставляют равнодушными. Их хочется разглядывать. В них есть, что-то...что цепляет.
В них герои оказываются вне шаблонов, рамок, образов которые мы им придумали, благодаря режиссерской работе, имиджмейкерам и статьям в журналах.

Такое ощущение, как будто Лейбовиц переворачивает человека с ног на голову, снимает ярлыки и даёт ему возможность побыть кем-то ещё в её кадре, «снимая верхний слой». И портрет начинает говорить..

Попробуйте угадать о каком фотографе сегодня пойдёт речь в рубрике #женщиныфотографы?
⠀
Ей 71.
Джон Леннон в обнимку с Йоко Оно.
Обнаженная беременность Деми Мур.
Сальма Хайек в образе Фриды Кало.
Вупи Голдберг в ванной с моло...
⠀Надо продолжать? Или уже догадались?
⠀
Ну, давайте ещё пару фактов.
Наркотики. Мммм, что ещё...Vanity Fair, Rolling Stone, Vogue.
⠀
Кажется, достаточно. Чтобы вы узнали в описании Энни Лейбовиц.
⠀

Её фотографии попадают в мудборды коллег.
Она до сих пор снимает и даёт мастер-классы по фотографии.⠀

Отец военный, мать преподаватель танцев. И она - одна из шести детей.
Энни увлеклась фотографией благодаря маме - та любила фотографию, чему учила и детей.
Частые переезды и первые кадры, сделанные на Филиппинах (найти в интернете не смогла, а было бы интересно. если кто найдёт - присылайте в личку)

«Когда тебя практически вырастили в машине, легко стать художником. Ты видишь мир уже в готовой рамке».

 
В общем, в 70ом году попадает в журнал Роллинг Стоун, благодаря другу. Он уговорил её отнести кадры в редакцию и та взяла с собой целый чемодан фотографий. Репортажи, портреты.Энни взяли в журнал, где она проработала 13 лет.
Три камеры и три объектива:

▫️35мм

▫️55мм

▫️105мм
именно такой набор был в её фотосумке. 

Никаких зумов - только три фокусных расстояния и три камеры, чтобы не отвлекаться на смену объективов во время съёмки.⠀

Огромное внимание Энни Лейбовиц уделяет доверию между ней и героем в кадре.  Это помогло ей сделать сотни кадров тех, чьими портретами мы восхищаемся. Но конечно, одним из снимков «с историей» стал кадр, где голый Леннон обнимает Йоко Оно и...спустя несколько часов снимок стал посмертным...Леннона убили.

К наркотикам Лейбовиц пристрастилась во время тура с группой Роллинг Стоунз. Мик Джаггер уговорил редакцию журнала отпустить с ними Энни Лейбовиц. А она считала, что так ей будет проще поймать и передать атмосферу. 

Из километров фотоплёнки - всего несколько кадров попали в журнал.

«Камера была тяжелая и своим весом напоминала мне, что я существую. Иначе я бы просто сорвалась, улетела далеко-далеко.»

В этом состоянии эйфории от наркотиков - девушка забывала арендованные авто, могла отдать редакционную камеру незнакомцу...
Она смогла справиться с зависимостью в клинике и спустя время перешла в журнал Vanity Fair, чему был рад редактор Rolling Stone.

Роман с женщиной - на протяжении многих лет. Был он? Не был?

Энни предпочитает об этом не говорить, но и отрицать - не отрицает.

После смерти своей подруги - она смогла открыться миру и поделилась личными кадрами, благодаря выставке «Жизнь фотографа», где в кадрах выплакала всю боль от этой потери (снимки мертвого тела, изуродованного болезнью, одобрили не все - сын умершей в одном из интервью в ярости сказал про фотографа: «Она и в похоронный дом-то попала только потому, что я разрешил ее пустить».

Кадры, которые делает эта женщина - не оставляют равнодушными. 

Их хочется разглядывать. 

В них есть, что-то...что цепляет.

В них герои оказываются вне шаблонов, рамок, образов которые мы им придумали, благодаря режиссерской работе, имиджмейкерам и статьям в журналах.

Такое ощущение, как будто Лейбовиц переворачивает человека с ног на голову, снимает ярлыки и даёт ему возможность побыть кем-то ещё в её кадре, «снимая верхний слой».  И портрет начинает говорить...

Сегодня отстригла длину. Ещё не до максимума, нет.

Но короче чем было.

Почему? Да устала, наверное.

Сейчас период такой. Тяжелый. Неизвестность.

Пытаюсь не погружаться в это состояние, продолжаю жить. Но когда начинаю читать новости - паника накрывает с головой.

Я продолжаю работать, готовить съемки, обрабатывать фотографии, пить свой #балконныйкофе по утрам. Сейчас уже чаще в квартире, чем на балконе - похолодало же.

И до всей этой ситуации хотела заказать себе кеды. Прикиньте? Обычные кеды такие. Клёвые. И тут просто зависла. Замерла. Как будто не три дня прошло, а три месяца. Даже шевелиться перестала.

Утром готовлю завтрак и ложусь. Какая-то липкая усталость, хотя вроде ничего не делала.

Хочется прореветься, а не плачется.

После обеда мне тоже хочется свернуться калачиком и лежать. Поплакать. Но не плачется же, не...не плачется.

И ничего страшного вокруг нет. Обычная жизнь. Только комендантский час с 21:00 до 06:00. И всё.

Но страх как будто уже схватил своими лапами и сдавливает всё туже и туже.

И вот кеды. Я хотела заказать себе кеды. Потому что это символ моих трёх дней «до». И не могу. Без ватсапа никак. Какая-то прям ерунда.

Поэтому постриглась. Отрезала длину и  вернулась домой. Голове легче.

Пока буду к себе такой привыкать - отвлекусь от событий.

Но комок внутри не даёт дышать.

Хотя вроде бы я ващееее ну простА мегапозитив.

А щас не могу. Какая-то схема сбойнула.

Наверное, просто нужно купить кеды.

Завтра буду искать возможности, чтобы они приехали ко мне. Как символ моей обычной жизни.

Кеды.

Стой! Куда прёшь? Вот черта - за неё нельзя, не видишь что ли?

Мне б вот так научиться отвечать совсем ребёнком и было бы мне счастье ?

Точнее...не разучиваться бы отстаивать свои границы. Как в песочнице - отобрали куличик, дал лопаткой по голове обидчику - куличик забрал. Сидите дальше дружно играете. Обоим понятно, что забирать куличики - не айс.

Но я была девочкой, которой нужно было делиться. Всем, что есть.

«Последнюю рубашку отдаст» - это звучало так доброжелательно о других людях! Хотелось отдавать свои рубашки, носки, даже заколки. Лишь бы похвалили.?

Иногда не хотелось и на переменке в школе я откусывала бутерброд под партой. Стыдно было, что не могу раздать этот кусочек хлеба с колбасой - всем.

А ещё было вот так: «не хочу есть».

А мне «ну давай, смотри как вкусно. Ммммм, прям вот парочку. Давай, не обижай меня.»

И я садилась за стол и ела. Хотя уже не лезло. Но вроде как...зато дружба и мир. И я же «такая хорошая девочка».

Причём это не мама мне говорила, нет.

А я будучи подростком хотела заслужить любовь, получить внимание которое не получила от мамы, быть хорошей девочкой.

Но потом поняла, что хочу говорить «нет».

И следила за собой.

Пойдёшь?
Нет.
Ну пойдём.
Нет.

То есть даже не «нееее», а прям «нет». Твёрдо и уважительно.

Мне хотелось становиться тверже - казалось, что недостаточно. Нужно ещё.

Пока со стороны не прозвучало: «Ты очень изменилась, Гузель. Очень. Стала какая-то жёсткая. Не та хохотушка.»

И вот расстроиться бы, но я порадовалась.

Потом было по-разному.

И даже став совсем большой - я снова свалилась в «быть хорошей девочкой» и забыла о своих «хочу» и границах.

Но фраза «последнюю рубашку отдаст» уже не звучала для меня как что-то хорошее. Не плохое, нет. Но я перестала делать это идеалом и видеть в этом плюс для себя.

Сейчас я стараюсь держать баланс.

Ценить себя.

Уважать границы - свои и собеседника.

Не ударяться в крайности. Но и заслуживать одобрение почти перестала. Ну, не совсем. Но, да.

А ещё, я иногда могу достать лопатку и пригрозить обидчику, чтобы вернул мой куличик. И даже не приходится давать в лоб. Все же взрослые люди ?

Моя любовь к оверсайз случилась, когда мне было совсем чуть-чуть. В смысле, лет ?

⠀

Я донашивала за братом верхнюю часть от его джинсовых брюк.

Мама сделала из них короткие и свободные такие шорты. И налепила заплатки. Присобачила ремень и я была стиляга номер один. Переживающая каждый раз, когда заплатки пытались отвалиться ?

⠀

Когда в восемь лет я забрала папину рубашку (папа категорически отказался носить серо-белые полоски на себе) и завязала её узлом на талии - поняла, что это мое. Такой, рэп-стайл.

⠀

Потом были толстовки «недостаточно большого размера - давай ещё больше».

А потом, случился комплекс под названием «Ты не худая. Ты норррррмальная», который был произнесен подружкой с целью сделать мне комплимент, видимо. Комплимент, о котором я не просила ?

Но таракан «толстая» в моей голове уже вылупился и я начала искать вещи, которые докажут всем, что я худышка.

⠀

Я долго запихивала себя в то что поменьше, если застегнулась пуговичка. И с гордостью говорила «да, это Sка».

А если удавалось влезть в оверсайзный XS, который становился мне «по фигуре» - было просто прекрасно.

⠀

Я пыталась носить эти хрупкие размеры и уплетать пирожки. Для статуса. Мол, видали как? Ем пирожки, а влезаю в S.?

⠀

В общем, я поняла, что хочу казаться меньше. Ещё меньше. Совсем. Чтобы вот...исчезнуть, видимо.?

И даже цвет в одежде выбирала «чтобы скрывал», то бишь чёрный.

⠀

Однажды зашла в магазин. Купить себе что-то. И увидела вещь. Она висела в одном экземпляре.

Взяла в примерочную. Не взглянув на размер.

Надела. Класс. И рубашку под неё тоже можно. И будет уау. А цвет какой! Ух!

Так. Какой там размер? Как XL??

⠀

Передо мной стоял выбор.

Уйти, оставив вещь которая понравилась. Уйти, из-за несоответствия определения меня в статусе «ты не худая». Уйти и искать вещь размера S.

Или купить её. И сделать шаг в сторону, от стереотипов и букв на бирочке, определяющих твою принадлежность к какой-то категории.

⠀

Я выбрала последнее. И купила ту кофточку. Которая была свободной. Комфортной. И под неё можно было надеть, что-то ещё. И чувствовать себя в ней, как во второй коже.

⠀

Я помню, подруга увидела эту бирочку «Где купила? Что за фирма?». С буквами XL. И со словами «ничего себе ты выросла» оставила меня в ступоре.

⠀

Нет. Я всегда была примерно в одном размере. Но тот случай стал переломным. И я срезала бирки. Со всех вещей. На которых был написан размер.

⠀

Постепенно, мне стало пофиг на бирку с определением меня в группу «ты худая» или в группу «ты нормальная» или «ты толстая».

Я стала носить тот размер, в котором мне (!) комфортно.

Продавцы уверяли меня, что мне нужен размер поменьше. Но я люблю посвободнее. Зачем мне соответствовать этим уравниваниям?

⠀

Короче. Люблю оверсайз. За то что можно быть собой. Не париться. Ощущать кайф. Чувствовать себя девчонкой. И жить так, чтобы ничто не стесняло тебя.

⠀

В общем, конечно дело не в бирке. А в том, как ты чувствуешь своё тело - в своей голове. А одежда...одежда только для того, чтобы подчеркнуть всё самое лучшее в тебе.